Промышленность-2020: приглашение к форсайту. Часть 1
Введение
Эта статья — предложение профессиональному сообществу сделать своеобразный аудит состояния своих отраслей и направлений деятельности, поставщиков и потребителей продукции, внутренней конкуренции и уровня развития в глобальном разрезе. Чтобы понимать, как развиваться в такой неопределенности, нам всем нужна трезвая оценка существующего положения. Поэтому хронологические рамки данного исследования — время до начала кризиса, то есть начало этого года, и по возможности — знаковые события текущего момента и прогноз на окончание 2020-го. Почему по возможности? Потому что задача этого анализа как раз и заключается в дальнейшем построении прогноза, это, как и следует из заголовка — приглашение к более обоснованному форсайту, подготовка его базы. В основной части будет предложен анализ инжиниринговой деятельности в стране в сегменте промышленного инжиниринга (все сказанное ниже не относится к гражданскому строительству, эти области давно пора полностью разделить), а также в связанных направлениях промстроительства, технологического и цифрового развития промышленности.
Площадка Control Engineering выбрана неслучайно: инжиниринг, будь то его продуктовая или промышленная ветвь, является сквозной точкой изменений для любой отрасли. Нужен новый продукт, хотите внедрить новую или модернизировать существующую технологию, требуется построить завод? Ответ на каждый из поставленных вопросов — это инжиниринг, и неважно, в какой отрасли промышленности вы работаете, коль скоро она использует современные технологические и цифровые решения. Единственное ограничение, которое установила редакция, — мы не говорим о своих компаниях, но пытаемся оценить общее состояние рынка.
Инвестиции и затраты
Центральную роль в развитии промышленных систем всегда играют капитальные вложения в развитие основных фондов предприятий, в том числе затраты на новое строительство, расширение, реконструкцию и техническое перевооружение действующих предприятий, приобретение машин, оборудования, научно-технические, проектно-изыскательские работы и прочие затраты. В свою очередь их объем и скорость внедрения зависят от инвестиций в R&D, от существующей инфраструктуры развития технологий и бизнеса, призванного коммерциализировать технологические решения. В сфере практической реализации эти направления являются предметом деятельности промышленного инжиниринга. Таково положение в мировой практике. В России эту нишу наполняют несколько государственных регулирующих органов, а также достаточно слабо структурированный по специализации и в большей мере по отраслевой привязке рынок инжиниринговых и проектных компаний. В схему стоило бы включить и научные организации, но их роль на практике незначительна, и это уже вопрос следующего исследования.
Минстрой в этой схеме обладает основными полномочиями по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере строительства, архитектуры, градостроительства и ЖКХ. Главгосэкспертиза является основным контролирующим органом, осуществляющим экспертизу проектной документации и результатов инженерных изысканий, а также проверку сметной документации. Эти работы примерно в равных долях определяют основной объем деятельности организации, остальной достаточно внушительный перечень услуг занимает менее 1,5%. Экспертиза при этом строится на анализе соответствия нормативам и объемам работ, закрепленным ведомостями объемов работ. Зачем объект строится, каковы его технические характеристики, уровень его сложности и технологичности, целесообразность выбора технологий, риски, свойственные высокотехнологичным объектам, комплекс вопросов по управлению проектом, управление жизненным циклом предприятия — весь объем актуальных вопросов, решаемых современным промышленным инжинирингом, в практической деятельности Главгосэкспертизы используется слабо. С одной стороны, такое положение создалось исторически — отсев необоснованных затрат в строительстве изначально был одной из базовых функцией организации, хотя сегодня, с развитием цифровых возможностей, этот объем работ может быть полностью автоматизирован.
Кроме того, оба регулятора, как и антимонопольное законодательство, фактически не разделяют промышленное и гражданское строительство, что в целом связано с двумя факторами. Во-первых, исторически сложившимся слабым спросом на промстроительство. Во-вторых, предполагалось, что предприятия сами будут заниматься вопросами развития своей производственно-технической базы, что и медленно происходило до момента, пока объем контролируемых государством предприятий не стал превышать частный сектор, а вертикально-интегрированные структуры начали структурировать весь рынок промышленности. Соответственно вопросы регулирования производственного развития на уровне практической реализации перешли к Минстрою и Главгосэкспертизе, как основному контролирующему органу.
Минстроем разработан целый комплекс методик, показателей и баз данных по определению стоимости работ. В этой сфере существует целый комплекс проблем. Расценки формируются в базисном уровне цен как совокупность прямых затрат, накладных расходов и сметной прибыли. Накладные расходы и сметная прибыль рассчитывается в процентном соотношении от фонда оплаты труда (ЗП рабочих строителей и ЗП механизаторов) по видам строительных работ. Пересчет расценок из базисного уровня цен (2001 года) в текущий уровень цен осуществляется с помощью индексов пересчета сметной стоимости. Пересчет производится индексами к элементам прямых затрат по видам строительных работ (применяется, как правило, к базам ТЕР) и индексами по объектам строительства (применяется к базам ФЕР/ТЕР). Индексация играет значительную роль в определении стоимости работ, но по базе ФЕР она может быть занижена до 80% от стоимости рыночных предложений. Это характерно и для косвенных операций, например, логистики и погрузо-разгрузочных работ. По статистике, стоимость материалов, принятых по федеральным сборникам цен. превышает стоимость рыночных предложений поставщиков в среднем примерно на 10%, однако даже это не может компенсировать заниженный уровень цен на строительно-монтажные работы.
Минстрой России периодически проводит обновление сметной базы, но фактически это переиздание с небольшими изменениями устаревших сметных нормативов, разработанных еще в советские годы (СНиП-84 и СНиР-91). Добавление расценок на современные технологические решения производится крайне редко, в то время как новые строительные материалы и технологии монтажа развиваются достаточно быстро. Также отмечается несоответствие многих территориальных коэффициентов существующему в регионе уровню конкуренции; негибкость системы финансирования, когда подрядчик вынужден нести расходы уже на этапе заключения договора по процентам по банковской гарантии/страхованию рисков, брать кредиты на закупку материалов и оборудования длительных сроков поставки в то время, когда средства из бюджета уже выделены; искусственное занижение сроков реализации проектов за счет долгого периода подготовки заказчиком ТЗ и тендерной документации, время на разработку которых не вычитается из общего срока исполнения проекта. Корректировки в стоимости проекта вносятся и через определение предельной стоимости, рассчитанной на основании укрупненных нормативов цены строительства (НЦС), либо документально подтвержденных сведений о проектах-аналогах. В случае с НЦС на 2019 год самые новые нормативы определены на ноябрь 2017-го, актуальность остальных держится в пределах 2011–14 гг., к сожалению, рынок не настолько стабилен, как нормативы, которые каким-то образом должны его регулировать.
Проекты-аналоги также не переносят 100% стоимости работ на аналогичный объект. Не учитываются риски, связанные с участком размещения объекта строительства, обременениям по объемам подготовительного периода: наличие специфических грунтов, вынос сетей и пр. Не учтены удаленность точек подключения инженерных коммуникаций, объемы работ по согласованию проведения внеплощадочных работ с административными органами и монополистами сетей. Неучтенные объемы работ в сметных расценках отражаются на планируемом финансовом результате по проекту, а также влияют на увеличение накладных расходов и сроков реализации проектов.
Стоимость материалов и работ регулирует рынок, проектные и строительные компании действуют в рамках рыночных отношений, но министерства и ведомства пытаются регулировать рыночные механизмы, на которые они не могут в принципе воздействовать. Попытка установить общие планки или механически повлиять на определение цены проекта в госсекторе определяют четыре варианта работы подрядчиков:
- либо манипулировать стоимостными показателями на разных этапах реализации проекта и надеяться, что в результате все получится и победителя не будут судить (получается редко, по данным Счетной палаты, число и объемы бюджетных средств, вложенных в объекты незавершенного строительства в России, на начало 2019 года насчитывает 62 000 незавершенных строек с суммарным объемом вложений около 4 трлн руб.);
- либо стать генподрядчиком и спустить все неучтенные расходы на низовой уровень (именно эта схема объясняет огромное количество исков подрядчиков к генподрядчикам);
- либо работать бесплатно или в убыток (для этой схемы характерны скандалы с задержками зарплат, невыплатами строителям, растущим количеством конфликтов);
- либо полностью отказаться от работы в госсекторе, но в условиях, когда фактически весь рынок промышленного строительства определяется финансированием государственных инвестиционных программ, возможности отказаться от работы с госсектором нет.
В результате по итогам первого полугодия 2018-го в лидерах среди потребителей теневых услуг оказались строительная отрасль с долей 30% и оптово-розничная торговля с долей 33%, при этом 20% спроса в торговле также формирует сектор строительных и промышленных товаров. Не вдаваясь в расчеты методик стоимости, схем приоритетности баз данных, логики определения предельных стоимостных показателей, зададим вопрос: зачем элементарный процесс расчета стоимости материалов и работ превращать в систему, которая в попытках преодолеть законы рыночной экономики фактически стала базой для коррумпирования всей строительной индустрии в стране?
Ответ находится в истории становления инжиниринговой деятельности в стране, он предопределен ею, и чтобы положение было скорректировано, нужно реформирование системы, но в силу отсутствия хоть каких-то реформ мы и остаемся в нынешнем положении.
История развития инжиниринга в России
Современный уровень развития инжиниринга в стране низок, и следует признать, что таковым он остается с момента развала советской системы. При этом не стоит впадать в ревизионистские настроения: система отраслевых министерств, огромных НИИ и КБ, проектных институтов на момент ее слома была совершенно недееспособной, бюрократизированной и не готовой к работе вне планового хозяйства. Да, она была отработана десятилетиями, она создала в беспрецедентных масштабах промышленный облик нескольких стран, но уже к 1970-м годам начался ее закат. Ее структурные недочеты, с одной стороны, были хорошо закрыты «трудовым подвигом советского народа», а с другой — проверенными схемами коммерциализации собственных интересов: будь то полулегальные схемы получения крупных заказов или обычное воровство. На первый взгляд абсолютно логичная система, охватывающая весь цикл создания новой продукции от заменяющего потребительский спрос всесоюзного планирования до научных исследований и разработок, жила в совершенно обособленных параллелях. «Большая» наука концентрировалась в НИИ и в лучшем случае занималась НИОКР, с деятельностью проектных институтов она опосредовано была связана только через руководящее министерство, если они принадлежали к одной отраслевой связке.
Процесс в общих чертах выглядел так: разработка НИИ, одобренная профильным министерством, определялась в работу на базе выбранного предприятия; предприятие искало подходящий проектный институт, который чаще определялся министерством сверху. Чем обширнее замышлялось строительство, тем, во-первых, выше была его сметная стоимость, а во-вторых, тем дольше длилось проектирование (проектирование крупных объектов растягивалось на несколько лет). Соответственно, тем больший фиксированный процент отчислялся проектировщикам и тем легче директору проектного института можно было закрыть свою базовую задачу — формирование портфеля заказов. Далее проектный институт и предприятие-заказчик заключали договор, первый начинал разрабатывать проектное задание, второй — многочисленные согласования с местными органами власти. Организация и распределение работ, обилие стандартов и регламентов в проектных институтах исключали любое творчество, поэтому типовой проект «привязывался» к новыми техническими требованиями. Свою роль играла и система ГОСТов, фактически исключающая производство нестандартных (то есть не по ГОСТу) конструкций, в противном случае нарушенная иерархия типовых конструкций и изделий превращала всю стройку в нетиповой и крайне дорогостоящий объект. Кроме того, ориентировочная сметная стоимость определялась министерством и предприятием-заказчиком еще до выбора проектировщиков. С начала 1960-х гг. работа проектировщика заключалась либо в разработке типового проекта, либо привязки типового проекта к условиям местности или существующей инфраструктуры.
Готовый проект переходил под формальное ведомство Госстроя, хотя реально строительные организации подчинялось либо отраслевому министерству, либо местной власти. Строительная элита, прорабы в СССР позднего периода пополнялись из числа тех, кто не доучился до более «теплого» места (НИИ или проектного института) либо был по каким-то причинам из него исключен. Низкая квалификация и воровство на стройке были скорее правилом, чем исключением. Так или иначе, но когда готовый проект в виде рабочих чертежей, смет и прикомандированного ГИПа попадал в реальность стройки, он претерпевал значительные изменения за счет исправленных ошибок проектирования, а также корректировок состава и качества материалов, выводимых в офшорные, как правило, дачные территории.
Несмотря на кажущуюся логику построенной системы, каждый ее элемент занимался своим кусочком общей работы и был заинтересован только в прибыли и правильно составленной отчетности, а не в результате деятельности по проекту. Да, масштабы советского строительства беспрецедентны, но не нужно забывать, что в индустриализации 1920-х важнейшую роль играла Германия, которой условиями Версальского договора было запрещено иметь свою военную промышленность. В 1930-е американская Великая депрессия привела в Советский Союз и одного из ведущих промышленных архитекторов Альберта Кана, составившего план промышленной модернизации страны и построившего более 550 промышленных объектов на территории СССР. Естественно, такая «импортозависимость» советское правительство не удовлетворяла. На смену ей в 1950-х пришла сталинская, затем уже описанная хрущевская система, которая, претерпев с тех пор незначительные изменения и корректировки под новую экономическую и промышленную реальность (исчезла повальная типизация и стандартизация, раздутые штаты проектных институтов превратились в компактные инжиниринговые компании, ручной труд трансформировался в программный инструментарий и пр.), действует и сейчас. Сегодня мы говорим о разобщенность трех одинаково важных звеньев промышленного развития — науки, инжиниринга (проектирования в советской терминологии) и строительства, но, несмотря на более плотное институциональное наполнение этих сегментов в советский период, эффективность взаимодействия между ними едва ли была выше, чем сейчас.
Когда экономика начала изменяться в сторону традиционных рыночных механизмов, спрос на трансформацию промышленности не появился, рынок просто заменил его тотальным импортом товаров: все что выпускалось под ярлыком «Сделано в СССР» после десятилетий дефицита товаров народного потребления подвергалось потребительской обструкции. Заводы, всегда обеспеченные плановыми пятилетними заказами, были поставлены перед фактом новой экономической парадигмы, где главным потребителем стали люди, а не государство. Предприятиям оказалось нужно не только выполнять план, но и продавать свою продукцию, но они умели только «давать план», распределением продукции занимались уже другие структуры. Завершили общий кризис распад единого экономического пространства СССР и последовавшее разрушение традиционных производственных связей и цепочек поставок. В итоге с переходом страны к новой политической системе традиционные экономические связи и отношения были разрушены, а в силу невостребованности фундаментальной науки и глубокого застоя в промышленности 1990-х новые связи не появились. Отраслевые проектные институты, призванные связывать науку и промышленность, постепенно ушли в гражданский сектор и просто растеряли компетенции. Курирующие их отраслевые министерства исчезли, а прикладные разработки оказались не в состоянии конкурировать с потоком готовых иностранных товаров. Вплоть до начала 2000-х советская школа проектирования оставалась за пределами происходящих в экономике процессов: проектировать стало попросту нечего. Вся советская цепочка разработки новых продуктов сломалась: ответственные за пятилетний план развития своего направления отраслевые министерства исчезли, НИИ выживали за счет сдачи помещений в аренду, оставшиеся немногочисленные проектные институты ушли в гражданский сектор.
Появившийся спрос на промышленное строительство во второй половине 2000-х обеспечили иностранные подрядчики, уцелевшие, но изрядно потерявшие компетенции проектные институты и несколько отечественных компаний, предугадавших потребность рынка. В 2008 году начался этап ускоренной модернизации промышленности, но технологические реалии сильно изменились. Новые технологии, начавшийся взрывной рост цифровых решений, вызовы новой промышленной революции. В развитых странах все большую роль играет комплексный инжиниринг: не проектирование, потом стройка, потом отдельная поставка оборудования, а единый процесс, когда идея воплощается в жизнь — в циклически развивающейся продукции, в создании технологических линий, в людях. Значительный рывок спроса на создание высокотехнологичных производств в период 2008–2014 гг., инициированный курсом на инновационную экономику, вошел в глубочайшее противоречие не просто с отсутствием необходимых навыков у проектных организаций, а с системным кризисом подходов к организации проектной деятельности, устаревших по большинству норм, стандартов и допустимых моделей деятельности.
Глобальные инжиниринговые компании, представленные на отечественном рынке, столкнувшись с существующей системой, не смогли в ней функционировать и стали просто комплектовать собственные штаты теми же российскими специалистами с привлечением тех же российских подрядчиков. Соответствующий уровень решений они и выдавали. Да и, прямо скажем, интерес к внедрению каких-то действительно инновационных решений и, следовательно, увеличение сроков согласований и общего времени работ у иностранных компаний отсутствовал. Прибыль, как известно, зависит не только от объема продаж, но и от скорости оборотов.
Этими силами провести запланированную в 2010 годах масштабную технологическую модернизацию промышленности не удалось в силу слабости компетенций, отсутствия опыта, устаревших, но еще пригодных для гражданского рынка принципов управления строительными работами. Прямой правопреемник проектных институтов, инжиниринг, ориентированный на реализацию технологически сложных проектов и развивающийся во всем мире стремительными темпами, оказался в системе, обусловленной технологическим уровнем советской индустриализации 1950-х. Хотя нужно отметить, что непродолжительный курс на инновационную экономику все-таки был наиболее успешным с точки зрения роста и диверсификации высокотехнологичной промышленности. К моменту же выхода на совершенно обоснованный курс цифровизации возникла ситуация, когда фактически все инвестиционные промышленные проекты инициированы государством.
При всем многообразии форматов комплексного инжиниринга в России в госсекторе приняты только подрядные контракты, ориентированные на поэтапное выполнение определенных работ, где все риски ложатся на исполнителя (рис.). Заказчик определяет все правила, в том числе технологические и инжиниринговые решения, обычно не обладая нужными компетенциями или ограничиваясь уже апробированными в России практиками. При этом, чем проект сложнее, тем больший уровень компетенций нужно задействовать, как следствие, тем меньше шансов на его четкое описание заказчиком в ТЗ, соответственно. низкий уровень технологичности, огромное количество корректировок на этапе реализации, срыв сроков. И вся ответственность ложится на низовых подрядчиков, распределения рисков не происходит. «Проблема с подрядчиками, занижение цен на конкурсах — вообще эта ситуация, как говорят у нас, достала», отметил 2 августа 2019 года премьер-министр РФ Дмитрий Медведев. Но проблема заложена самой системой подрядных отношений, а занижение цен на конкурсах — зачастую результат недостаточной проработки на предынвестиционной стадии, вопрос определения сметной стоимости — это третья проблема, она была рассмотрена выше. Тем не менее основная проблема заключается в том, что принятая в госсекторе система промышленного строительства предопределяет низовую роль инжиниринга. Инжиниринговая компания, работающая в госсекторе, может выступать консультантом или подрядчиком по проектированию и ряду других работ, но она не правомочна выполнять весь тот объем, который охватывают принятые в мировой практике инжиниринга комплексные контракты, ориентированного как раз на усложнение требований к технологичности и цифровизации современных промышленных/инфраструктурных объектов.
В результате в развитых экономиках вклад инжиниринговых продуктов в ВВП составляет до 10%, в России — менее 0,1%. В мировой практике инжиниринг, в частности его комплексные методики реализации крупных инвестиционных проектов, сконцентрировали разрозненные виды деятельности, в России после распада социалистической системы процесс стихийного структурирования, а затем и регулирования рынка пошел в обратном направлении. В результате функции одной инжиниринговой компании в России выполняют строительный подрядчик, специализированные подрядчики по определенным видам работ, проектная организация, поставщик оборудования, поставщик материалов, владелец технологии, технологический брокер, поставщик ПО, системный интегратор, генподрядчик. Когда вся эта команда приступает к реализации нетипового технологически сложного проекта, результат становится непредсказуемым.